Вся программа концерта состояла из транскрипций композитора и теоретика Леонида Гофмана, которого в этот вечер можно было увидеть за дирижерским пультом.
Такие транскрипции – не просто механическое переложение для другого состава исполнителей, это свой особый вид интерпретации, авторского прочтения, собственное переживание музыки. Первым таким переживанием стали деликатные и даже немного застенчивые «Сказки старой бабушки» Сергея Прокофьева. «Это мировая премьера. У меня есть обработка «Сказок старой бабушки» для симфонического оркестра, но в переложении для струнного оркестра это произведение еще не игралось. Это удивительно обаятельная, тонкая и глубокая музыка. Я бы сказал, что это действительно русская музыка» - пояснил перед выступлением Леонид Гофман. Нежное произведение о детских воспоминаниях композитора не оставило равнодушным и зрителей. «Я не слышал этого произведения раньше, и даже в записи с ним не знаком. Прокофьев исполняется достаточно часто, но это произведение не из самых популярных, и оно приятно удивило интересным звучанием, - поделился впечатлениями постоянный слушатель Сергей Крупин. - Вдвойне интересно, что дирижирует композитор, который и писал это переложение для струнного оркестра».
Проникновенно звучала на сцене Кирхи музыка немецкого романтика Иоганнеса Брамса, которую, к сожалению, в нашем городе играют нечасто. На одном дыхании были исполнены Три интермеццо для альта и струнных, где солировала Елена Онуфриева. Интересно, что после Брамса в этот вечер звучал Чайковский, который, как известно, к творчеству своего немецкого коллеги относился с большой долей скепсиса. Тем не менее, такое соседство не только не нарушило тонкую музыкальную гармонию, но и придало концерту свою изюминку. «Я вам хотел рассказать что-нибудь о Чайковском, но потом передумал» - с таких слов начал второе отделение концерта Леонид Гофман. И действительно, музыка лучше всяких слов смогла передать все то, что чувствовал композитор. Вместе с «Временами года» Петра Чайковского зрители растопили лед, справили масленицу и встретили весну, насладились белыми ночами, проводили осень, а затем умчались на тройке в декабрьскую стужу. Весь русский быт, всю, казалось бы, необъятную русскую душу, Петр Ильич уместил в 12 чудесных пьес, которые и через сто лет поражают своей глубиной и размахом.