Молодые деревенские жители Поморья валом валят в города. А старики-горожане все чаще едут на ПМЖ в то же поморское село. Статистика и социология это подтверждают. В чем причины?
Спецкор «Двины-Информ» для поисков своего ответа на этот вопрос отправился в экспедицию в древнее поморское село Карпогоры — а ну как ученые что-то пропустили? Любопытно, что до последнего времени, так сказать, градообразующим предприятием там была... местная тюрьма!
Село Карпогоры, что на севере Архангельской области, появилось еще в XIV (по другим данным, в XV) веке. Народу тут сегодня живет около четырех с небольшим тысяч. Это в выходные. А в будние дни людей тут обитает как минимум на тысячу меньше. Столько сельчан уезжает на работу «на стороне». В старину это явление северяне называли уезжать «внаймы», на «отхожий промысел», «гулять с коробом».
До областного центра, столицы Поморья (и кто это Архангельск так остроумно назвал, почти в усмешку — на столицу хоть чего-либо он всяко не похож?) всего 223 километра на поезде. Пять часов с минутами — и ты на работе. Или, наоборот, дома. Знаю жителей ближнего Подмосковья, которые на дорогу до работы в Москве тратят по шесть часов (туда и обратно) в сутки. А тут — всего-то 12 часов в неделю. Удобнее...
Собственно, автора этих строк позвала в дорогу публикация в архангельской областной газете «Правда Севера», посвященная, так сказать, миграционной социологии. Аспирант-социолог из Северного (Арктического) федерального университета провел социологическое исследование, связанное с внутренней миграцией в Архангельской области. Конкретно речь в публикации шла о миграции из сельских районов в городские агломерации.
Аспирант выявил такую прелюбопытнейшую закономерность: количество горожан, покидающих города Архангельской области в поисках лучшей жизни в российских столицах и за рубежом, сопоставимо с количеством жителей сельских районов области, перебирающихся в местные городские агломерации Архангельск-Северодвинск-Новодвинск и Котлас-Коряжма.
То есть федеральная внутренняя миграция вполне сравнима с региональной! Это, если и не сенсация, то всяко чрезвычайно интересная информация. Ранее таких данных мне встречать не приходилось. Происходит такой процесс: экономически активное региональное городское население, в первую очередь — молодежь от 15 до 29 лет — уезжает из региона в мегаполисы. А на его место приезжают сельские жители. Хотя, в общем-то, стремление молодых, умных, дерзких (в хорошем смысле), мечтающих людей переехать в город — это нормальное явление, и происходит такое по всему миру.
В ходе исследования было опрошено 383 человека из малых провинциальных городов, сел и деревень в возрасте от 15 до 59 лет — выборка была достаточно репрезентативной, выводы из нее делать можно. Один из вопросов опроса вполне традиционен: «Какие проблемы села больше всего волнуют вас в настоящий момент?». Ответы по убывающей такие: сокращение производства и безработица; низкая заработная плата; алкоголизация населения; плохое медицинское обслуживание; упадок сельского хозяйства; отсутствие каких-либо жизненных перспектив; плохие условия для досуга.
На вопрос о перспективах развития сельской местности в Архангельской области 38 процентов ответили, что перспектив нет вообще никаких. При этом 36 процентов заявили о том, что довольны своей жизнью. Возникает парадокс, который давно отметили ученые — «феномен счастья»! Люди с готовностью признают проблемы села. Но они своей жизнью довольны вполне.
Молодежь из села вынуждена мигрировать в основном, чтобы получать образование — высшее или профессиональное. В глухомани, естественно, соответствующих учреждений нет. При этом люди старшего возраста, которым за 50, из села не хотят переезжать ни при каких условиях.
Или еще вопрос: «Кто может решить проблемы села?». Что это по силам правительству области, ответили 22 процента опрошенных, правительству страны — считает 20 процентов, может решить президент — 16 процентов, сами жители сельской местности — 12 процентов, 14 процентов уверены — местная власть, и 11 процентов полагают, что никто не может решить.
Чтобы решить проблемы села и на Севере, и в Центре России, и в Сибири, прежде всего, надо создавать рабочие места. Так считает 84 процента опрошенных. Дальше идут качественное медицинское обслуживание, строительство дорог, образование, предоставление социальных льгот и поддержка предпринимателей.
Официально работать вроде негде. Но во многих районах Архангельской области вполне хватает неформальной занятости. У кого-то своя автомастерская, «подпольная» слесарка, «левая» лесопилка, кто-то «за нал» делает срубы, кто-то продает продукцию личного подсобного хозяйства, кто-то выполняет разовые строительные работы. В принципе, кто работает, не пьет, не сидит на месте сиднем, у кого руки растут из нужного места — у того работа есть.
Что интересно, всплеск именно внутренней миграции в последние годы отмечают и на федеральном, точнее, на окружном уровне. Вот, например, в прошлом году в СЗФО зарегистрировано 309 тысяч мигрантов, причем две трети которых — жители самого же Северо-Запада, поменявшие город или село внутри региона!
По официальным данным Росстата, в 2012 году, например, в Санкт-Петербург и Ленинградскую область переехало около 130 тысяч человек, из них более 32 тысяч с территории СЗФО, 84 тысячи из других регионов РФ, и лишь 13 тысяч человек — из-за пределов России. То есть иностранные гастарбайтеры, о наплыве которых в мегаполисы столько шума в прессе, далеко не самые многочисленные! Остается только удивляться...
Но вернемся в Карпогоры, хватит «науки» в лице статистики и социологии. Поговорим с тамошним народом, так сказать, «без протокола», по-человечески. А поговорить есть о чем. Оказывается, самые престижные профессии на селе (не падайте со стула!) — бюджетники. Педагоги, врачи, пожарные и полицейские. Потому что зарплата у них хоть и маленькая, но все-таки гарантированная! Во как!
Архангельскую область называли «при Советах» всесоюзной лесопилкой и всеобщей тюрьмой. Государственные лесопилки позакрывались «без Советов» уже приличное время назад, остались только или частные, или вообще «левые». А недавно в Карпогорах закрылось и одно из основных градообразующих предприятий — тюрьма. Реформа УФСИН шарахнула не по заключенным (им-то что — все равно, где сидеть!), а по местным жителям. На «зону» так или иначе были завязано сравнительное благополучие около 400 жителей Карпогор (штатная охрана, вспомогательный состав, вольнонаемные сотрудники). Почти десятая часть населения села! Если верить районной газете «Пинежье», зэков в последние месяцы там содержалось примерно столько же.
Но в личных беседах местные жители о закрытии зоны строгого режима не особенно жалеют (хотя и особой радости я тоже не заметил). Просто большинство трудоспособных, активных людей ищут и находят работу «на стороне». Ну, к примеру, знакомьтесь: Владимир, 31 год, закончил местный техникум (когда он еще существовал). Женат, есть ребенок. Работал контрактником на «зоне». Сейчас — на буровой в соседнем Ненецком автономном округе. Поездом до Архангельска, потом на самолете до Нарьян-Мара — и так каждые две недели. Не тужит, семью кормит. Даже лучше, чем зэков сторожить. Только из Карпогор, по его словам, на буровых работает около двух сотен постоянных вахтовиков.
Николай, 39 лет. Когда-то работал на лесопилке, сегодня он — водитель-дальнобойщик. Детей двое, жена домохозяйка (но не в городском смысле этого слова) — она хозяйка и неутомимая работница домашнего хозяйства, которое кормит семью. На федеральной трассе М-8 «Холмогоры» от Архангельска до Москвы Николай знает каждую выбоинку.
Джип возле его дома — не для красования перед односельчанами, а для жизни — для проезда до дома, до Карпогор, по довольно «неуютной» дороге из Архангельска. По его словам, на «асфальтовой» иномарочке обязательно глубоко завязнешь уже на первом десятке километров. Правда, зимой по ней ездить куда проще. Другой работы и, вообще, жизни не желает. Жить в древних Карпогорах очень нравится. Ну а то, что до Архангельска, то есть до гаража с любимым КАМАЗом далековато — ну так, что поделаешь, такова «селявуха» (по выражению самого Николая)...
В целом, впечатление такое, что никто из тех жителей Карпогор зрелого, трудоспособного возраста, кто имеет хоть какую-нибудь работу (где угодно), окончательно порывать с родным селом и мигрировать (куда угодно) не собирается. Хотел назвать их в этом материале оптимистами, но поостерегся.
Они оптимисты тогда, когда ждут от коровы здорового теленка, хорошего урожая на огороде, грибного-ягодного сезона. А в обычной жизни они просто реалисты. Обычные русские люди. Ну, просто живут они так! Отсюда и феномен карпогорского счастья — без всяких кавычек.